Увидел сегодня мельком одного композитора по телевизору. Жутко популярного во времена моего краснопузого детства.
Когда он мне позвонил года три назад, то я не сильно поверил. Думал, что кто-то просто не шибко умно шутит.
Оказалось, действительно он. Длинный, элегантный, шумный и непоседливый, он врывался в мой анталийский дом с вечной бутылкой виски в руках. Как артист старой закалки был абсолютно удачен в своих импровизациях и жутко мил в воспоминаниях про мир тех еще звезд. Его рассказы, иногда прерываемые фразой: "Юрок, а не ударить ли нам по печени?", можно было слушать бесконечно.
Просьба же его была весьма стандартна на первый взгляд - помочь купить ему квартиру в Анталии. Она даже не переставала быть стандартной от того, что сам маэстро был армянином по крови и менталитету.
И даже то, что квартиру эту он покупал для своей армянской дочери, которая вопреки генетическому зову, вышла замуж за турчонка, меня смутило не сильно.
Но когда я увидел через некое время эту хрупкую армянскую девоньку, укутанную по чуждой для нее традиции в платок, и покорно шествующую за своим турецким ковбоем, честно скажу - сел на жопу и закурил.
А покурив, спросил: "Почему так, брат?"
На что маэстро ответил: "Да хуй как объяснить. Говорит, что любовь. Пойдем-ка лучше, ударим по печени."
А песни, кстати, его до сих пор звучат. Они из разряда вечных.