Тридцать лет тому назад. Олимпийское лето.

Мальборо. Финское. По рублю.
И вообще - как-то сразу много финских продуктов в Москве.
Японские складные зонты. Мегаштука.
Ветровки из бумаги с принтами. Жутко модно.
Все телки прическами пытаются быть похожими на Пугачеву.
Кейс "дипломат" - как сейчас "верту". Кто без него - лошара безобразная.
"Космос", "АБВГДейка", "Дом туриста". В последнем лихо и без запар проходят рок-концерты. Что само по себе диво.
Олимпийская деревня. Сделавшая вкупе с Лумумбой район Юго-Западной охуенно модным и продвинутым.
Билеты на Олимпиаду по аховой цене 30-40 рублей, которые, впрочем, профкомы раздают со скидками, на что, впрочем два раза, мне абсолютно похер, потому что в стройотряде.
Радио, радио, радио! На английском языке. Московское. С офигительной музыкой.
Как-то пусто в Москве. Непривычно ни хуя. Москву выселяют на все лето.
Сальников, Дасаев и некий африканец, бегающий длинные босиком.
Зарождающийся терроризм. "Красные бригады" и какие-то исламисты, о которых много говорят, но мало кто понимает во что это выльется вскоре.
Афганистан есть, но не воспринимается покамест как ужас. Рассказы о двухсотых звучат призрачно и передаются из уст в уста.
Высоцкий. Был мегастар, окруженный легендами. А вернулись в Москву - вот он. В ста метрах от учебы лежит. В горах цветов.
И Джо Дассен почему-то. И его тоже безумно жаль.
А еще некое хорошее чувство, что Леня Брежнев сделал очень клевую штуку со всей этой Олимпиадой. Добрую такую ступенечку в новый мир.
И вот эта песня. Для меня - самая олимпийская.