Ну все же когда же уже уж?

Вот так вот хочется достать с балкона лыжи. Смахнуть с них пыль, смазать подсолнечным маслицем все винтики в креплениях. Потом выковырнуть остатки свечки из бабушкиного подсвечника и натереть ими лыжи, чтобы скользили они по склону, как капелька росы по листу капусты на даче.
Потом одеть на себя свой старенький и штопанный лыжный костюм, удивляясь, что он где-то трещит, но пока еще налазит. Затем сесть в метро и доехать до Савеловского вокзала. А там, смешавшись с толпой таких же счастливых и радостных любителей снега, сесть в электричку, которая помчит тебя сквозь снежную дымку. Туда, где адреналин буравит кровь всеми своими ста метрами высоты самого высокого склона.
И выйти на этот склон. И, кряхтя и краснея от напряжения, застегнуть ботинки на ногах, привыкших за лето к хождению босиком по траве. А распрямившись, увидеть вдруг вот такое чудо:



которое мотнув копной смешных и непокрытых волос, застегнет свои ботинки куда проворней тебя, и, надменно усмехнувшись, легко помчит вниз, нарезая изящные длинные дуги.
И, забыв вдруг про страх и неуверенность, которые всегда старался тщательно скрывать, рвануть за этой наядой. Наплевав на то, что ноги твои колесом, спина дугой, а пузо неуклонно пытается сказать тебе: - Опомнись! Пиво - лучше чем спорт!
И мысли веером пронесутся в  голове. И вспомнишь, как мама говорила тебе, что надо учиться в музыкальной школе на аккордеоне и еще на бухгалтера, но ты пошел учится в горный, потому что твой кореш Федор был главней мамы. И будешь ругать себя, что ровно тридцать лет назад, когда впервые услышал Челентано, поклялся выучить итальянский язык, но так и не узнал ничего больше слова "спагетти". И что  после развода с той дурой, так стремительно, скорее ей назло, женился на Ирке, которая дура еще хлеще, но у нее папа - шишка в РЖД. Что, наконец,  каждый вечер обещаешь себе не жрать  больше чем три булки с повидлом, но ноги сами тебя несут после работы в хлебный отдел.
И тут - о Боги! - твоя принцесса, споткнувшись о невидимое препятствие, падает, вздымая сноп снега. И, подкатившись в своей колченогой позе, грациозно подашь ей руку ( или думаешь, что грациозно).
А она улыбается, и говорит:
- Спасибо большое. Как тебя зовут?
И ты, смутившись, ответишь:
- Вольдемар.
- А меня - Снежанна, - ответит она, белоснежно улыбнувшись. И продолжит: - А ты, Вольдемар, настоящий ковбой. Но я кажется подвернула ногу. Ты бы не смог помочь мне добраться до дома? Мой Порш стоит там, наверху, на стоянке. А дом совсем рядом. И он такой большой и холодный...
И тут, вспомнив все слова мамы, всю эту никчемную жизнь, все это унижение от тестя, которое ты вынужден терпеть, распрямишься и ответишь ей:
- Да пошла ты нахуй, овца, блять. У меня еще, сука, девять подъемов оплаченных.


ХАЧУНАЛЫЖИ!!!