Женщина-беда.

Позвонила подопечная с новостью, что прилетает. Вспомнилось из прошлого.
Как-то, года два назад, подопечная (под сороковку, фиолетовые леггинсы, африканские косички, раскраска в Чингачгука), разбудила меня воскресным утром звонком на мобильный (я в тот момент в Москве был).
Минуты две вначале я слышал только рыдания и истерику, ничего более. Ну, думаю, либо помер кто, либо в муж с турком застукал.
Все оказалось сложней.
Примерный диалог по памяти, завывания опущены:
- Юр, тут пиздец.
- Что случилось?
- Тут чужие люди.
- Где? Успокойся.
- У меня в квартире.
- Успокойся, говорю. Хуйли они там делают?
- Я не знаю.
- Ты сама-то где?
- Я в Турции, в Махмутларе. Тут чужие люди, блять. Тут дверь поменяна.
- Какая дверь? Не реви.
- Моя. У меня такая белая была, а тут другая белая. Без цветочка.
- Не реви, говорю. Может это твоя? Может цветочка не было? Ты пробовала ее открыть?
- Да. Не открывается.
- А с чего ты решила, что там люди? Успокойся.
- А я слышу как они ходят за дверью и в глазок смотрят.
- Да не реви ты, говорю. А ты им звонила? Что они говорят?
- Звонила, ничего не говорят. Только ходят и смотрят в глазок. Пизде-е-е-ец. Скажи, это пиздец?
- Иди в жопу. Никакого пиздеца нет. Это не Екатеринбург твой. Сейчас разберемся. Если надо будет, приедет полиция и их застрелит на хуй. Ты когда прилетела? Ты одна?
- Ночью. Я на такси доехала.
- Таксист уехал?
- Нет, он тут, со мною.
- Не отпускай его никуда. Попроси побыть рядом. От подъезда далеко не уходи. Жди моего звонка. И не реви, бля. Пива выпей уже. Поняла?

Ясный пень, перезваниваю всем своим анталийским и аланийским подельникам. Но так как дело происходит летом в воскресенье, то кто-то дрыхнет, кто-то ухерачил куда-то к родне в ебеня. Минут через десять удалось сорганизовать одну машину на подмогу из Анталии и еще одну откуда-то тоже не с близкого края.

Звонит муж (метр шестьдесят, очки, килограмм пятьдесят не более):
- Мне звонила моя жена. У вас что за бардак там происходит? Мало того, что документы все еще не оформлены, так вы еще и перепродали эту квартиру неким идиотам. Знаете, я так этого не оставлю. Я гарантирую, что если вы не предпримете в течение ближайших пяти минут экстренных мер, то вы сильно об это пожалеете.
- Успокойтесь. О чем пожалею?
- Я вам сказал, а вы уже сами думайте. Я знаю, что с законностью там  полный бардак, но силовых методов еще никто не отменял.
- Хорошо, я испуган, я вам обязательно перезвоню и доложусь о принятых мерах. В течение ближайшего часа.
- Я сказал - пять минут.
- Не получится. Ждите. И не убивайте меня, у меня дети.

Дальнейшие полчаса проходят в курении, перезвонках с двумя экипажами, следующими в Аланию, с девушкой, с просьбой успокоиться, с мужем, грозящим  мой глаз на жопу натянуть.

Минут через сорок звонок от нее:
- Хи-хи, Юр, я такая дура. Я вот смотрю - не моя дверь. Думаю, а дай-ка я на этаж ниже спущусь, может там моя будет. Смотрю - и точно, моя, с цветочком. Представляешь. Хи-хи-хи.

Хорошо, что я не вызвал полицию с самого начала.

Представляю себе турков, которые мирно себе храпели у себя дома. Тут кто-то сначала минут пять, кряхтя и матюгаясь, пытается открыть дверь. Потом звонит и долбит в нее. Потом на русском языке рыдает и звонит по всем телефонам, не переставая совать ключ,  долбить и звонить. При этом в глазке - Чингачгук в фиолетовых леггинсах и африканских косичках. Я бы тоже затихарился и приготовился к обороне.

Женщина из разряда женщина-беда С ней еще много чего приключалось.
 

Газета

В заведении на стене висит, взятая в раму, газета. Желтая уже, потому как старая. Оригинальная. "Комсомольская правда".  От 12 апреля 1961 года. С портретом самого, на мой взгляд, символичного русского. И с восторженными заголовками. А рядом отфотшопленный постановочно-красивый постер с его же портретом.
Интересно, сколько эта газета сейчас может стоить?